То, что мы завтра вам сыграем, приводит меня в состояние счастья уже много лет, с детства, с тех пор, как увидела фильм "Табор уходит в небо" и спела из него все песни. С тех пор, как сама изучала гитару без преподавателя, потому что магия музыки была сильнее всех препятствий.
Вспомнила, как нам рассказывал преподаватель по народному танцу - в молодости он увидел у одного цыгана танцевальное движение и никак не мог его понять. И попросил его показать ему. А цыган говорит - отдашь мне свои сапоги - покажу. И он мучился, а потом отдал. Единственные сапоги. До такой степени хотел. Вот так же и я хотела и искала эту музыку. Я с тех пор много своего написала. И понимаю гениальность этих произведений еще ярче в свете пройденного пути.
Ждем вас, кстати, завтра. 22 марта. Билеты тут
И сейчас вдруг вспомнила, что есть еще один странный кайф. Это когда много часов где-то в чужом месте в одиночестве делаешь что-то очень трудное. А потом идешь одна домой. Одновременно ощущая непередаваемую полноту себя и усталость, опустошенность. А еще плывущую странность мира, который предстает каким-то пустотным и волшебно-чужим одновременно. Идешь с опаской, тонкой кожей, снова привыкая к тому, что есть люди, витрины, разговоры, будни. Так у меня было, когда я день за днем ездила в студию монтировать голос в альбоме "Авиатор". День на песню. Птицы за окнами к вечеру собираются и кружат огромными стаями, прежде, чем улететь в ночь. Охранники начинают ходить по этажам и греметь ключами. А я почти одна в здании, только из дальних классов коридора доносятся вокальные упражнения. Сумерки.
Это я вчера играла после репетиции четыре часа на барабанах. Барабанщик я еще тот, но так же, как с роялем: когда видишь инструмент - что-то втягивает в него. И если решишь позаниматься - то можно впасть в состояние, когда много часов усилий покажутся одновременно точкой и бесконечностью. И потом идешь, а голова звенит пустотой. По-моему, это самые крутые состояния.
Картинка художницы ikki