Утончённая как игла, она душилась запахом лука. Для дней особого настроения у неё были духи с запахом женского пота, мускусной крысы, молочных щенков, свежевспаханного поля и смородинного клопа. Прежде, чем выйти из дома, она всегда аккуратно расписывала ступни красивыми узорами, каждый раз по-новому под настроение дня. Вечером она смывала так никем и не увиденные рисунки, разные для левой и правой ноги, голая молилась перед иконами при свете лишь своих костей и сворачивалась калачиком в каком-нибудь новом месте дома.
Она глянула в гадательные камни и увидела, что её будущему любовнику пока семь лет, решила, что можно никуда не торопиться ещё лет десять-двадцать, и отправилась гулять в платье из живых щенков. Идя в город, она красиво выпрямилась, чтобы нравиться себе, скосила глаза на переносицу, чтобы никто не приставал, и двинулась по своим следам. В магазине Ефросинья первым делом кинулась к своему изображению в зеркале. Зеркало подмигнуло и спряталось. За её спиной стоял Бешеный Председатель.
Он посмотрел на неё глазами покойника и улыбнулся краденой улыбкой.
Но она смотрела ему не в рот, а на годовые кольца в глазах. Её ответная улыбка зародилась в пальцах ног, прошла через живот, выглянула из ладоней, запуталась в груди, но так и не дошла до рта. Она медленно повернулась к нему спиной.
Ольга Арефьева
"Ефросинья"