Ложбинка между лопаток переходит в ложбинку между грабелек, дальше трогательная косточка в супе.
Любую работу надо делать два раза: для себя и для Бога. Любую подлость надо делать два раза: для себя и для чёрта. Поэтому всё делай дважды, всё равно ты не знаешь ни добра ни зла. Те же, кто познали его, улыбаются черепами.
Кульминация искусства: танцоры высоко задирают ноги, выражая беспредельную скорбь. Их имена ничего не говорят верным поклонникам, кроме размера обуви. Овации и цветы сыплются на подмостки, зеркало сцены отражает королевскую ложу. За кулисами красиво и суетно, солистки накладывают на пальцы ног ресницы и тайком засовывают битое стекло в пуанты товаркам. Мужчины в колготках и пачках обтягивают мощи своих интеллектов и запоминают, как кланяться вбок. Мужиковатые бёдра пылятся в юбочном ведре, прикрывая срам посредственностью.
Последние приготовления перед бисом: высшая точка хореографии. Вся память - в ногах, даже номера телефонов, лицо полностью посвящено улыбке. Высокое искусство - им только кошки владеют, но наши танцы всегда о Родине.
Автографы продаются в буфете, куда уже заняли очередь самые преданные любители кренделей ногами. Седые мальчики в непристойных брюках поправляют жабо и трясут кошельками ниже пояса, сутулые искусствоведы нанизывают очки на порочные лица, распаренные матроны осыпают толпу румянами и цепляют золотыми сумочками колготки голенастых нимфеток с волосами, собранными в балетную гульку. Храм искусства дрожит и пенится, ступени заглядывают под короткие юбки, статуи суют гипсовые руки в карманы прихожанам. Надо всем этим нависает мраморный плакат, поддерживаемый схематичными купидонами: "У нас у всех какая-нибудь странность". Ольга Арефьева
"Смерть и приключения Ефросиньи Прекрасной"