«Вы хотите полаять об этом?»

В парке Независимости, в двух шагах от дома.

Я, конечно, люблю собак, но не настолько, чтобы завести сразу двух. При моём образе жизни и одной — многовато. Положа руку на сердце, я не испытываю большого удовольствия, выгуливая их по три раза на день, подбирая пахучие продукты жизнедеятельности, разнимая собачьи свары. И ещё — не терплю этого, знаете, собачьего сюсюкания: ути-пути, мои сладенькие...

Как — при всём при этом — меня угораздило очутиться тем вечером в парке, влекомым двумя разнокалиберными монстрами — отдельная история, быть может когда-нибудь я её расскажу. Каждый б*жий вечер, возвращаясь с работы, я выхожу в парк и жду пока звери опорожнят резервуары, наваляются на травке, налаются и нарезвятся. Там-то и познакомился с собачим психологом.

— Ваши «салюки» — на грани нервного срыва, — заметила она. — Скучают. Вероятно, три или четыре месяца без хозяина. Или хозяйки. Вы — не ОН, не хозяин, верно?

— Как вы догадались?

— Профессиональный опыт.

Честно говоря, до этого дня я не подозревал о наличии подобной профессии. «Собачий парикмахер» — да, догадывался. Невозможно не догадаться, если ты житель Тель-Авива и хотя бы изредка смотришь по сторонам. Иногда кажется, что всех без исключения тель-авивских собак стрижёт один и тот же дадаист (о тель-авивских дадаистах тоже как-нибудь расскажу, при случае).

Что за профессия «собачий психолог»? Оказалось — востребованная профессия. Хорошо оплачиваемая.

— Знаете почему в Тель-Авиве столько собак?

— Почему? — спросил я. Вот уж никогда не задумывался...

— Потому что люди не уживаются друг с другом. С собаками — проще. Я хорошо знаю местных собачников — как правило это либо разведённые, либо одинокие. Когда я говорю «собачники», не имею в виду всех, у кого дома — собака, а только тех, кто по-настоящему помешан на четвероногих. Ну, вы знаете... выставки, медали, тусовки, разного рода прибамбасы. Стодолларовые ошейники. Ежемесячные прививки. Вы — не из таких, верно?..

— Я — не из таких...

— А я — из таких.

— Соболезную.

Она улыбнулась.

— Я знаю о чём вы думаете.

— Вы же вроде собачий психолог...

— Собаки, как правило, сами ко мне на порог не являются. Приходится — по ходу дела — выслушивать заковыристые истории хозяев, подчас неправдоподобные, иногда — наоборот — банальные, в любом случае — драматичные. Я могла бы сценарии писать для бесконечного телесериала «Я и мой Барбос» — что-нибудь в этом духе. И знаете что? Когда доходит до собачьих проблем, выясняется, что реальную помощь четвероногим оказать можно, лишь оказав помощь их хозяевам.

— И вам это удаётся?

— Удаётся ли мне? Нет, конечно. Мне это, как правило, не удаётся. Поэтому вместо глубокого анализа и тотального решения проблемы приходится довольствоваться «косметическим ремонтом» — даю советы о том, как следует вести себя с собакой, что разрешать и чего не разрешать. Как говорить с ней, как кормить, как выгуливать, где стелить. А нужно было бы прежде разобраться с человеком. Но, как правило, люди, которые приводят ко мне собак, не готовы меняться сами. Они думают, что проблемы — у собак, не у них... А знаете какова самая распространённая проблема собачьей психики в городах вообще, и особенно — здесь, в Тель-Авиве? Они слишком мало общаются с себе подобными, и слишком много — с людьми. Тель-авивские собаки считают себя частью человечьей стаи. То есть, фактически, они принимают себя за людей. И происходит это потому...

— ...что люди обращаются с ними как с людьми.

— Верно. Хозяева говорят с ними так, будто собаки — их близкие люди, кладут рядом в постель. Спорят и соглашаются. Одевают. Причёсывают. Рассказывают истории. Любят — как людей, а не как собак. Позволяют вертеть собой. Фактически навязывают человеческие отношения, проецируют собственный черты характера. Неудивительно, что собаки чувствуют себя не в своей тарелке. Неудивительно, что они болеют. Болеют собаки, а лечить нужно... сами знаете кого.

— Быть может, вам стоит сменить профиль?

— Так ведь я и сменила. Думаете, я всегда была собачьим психологом?..